"Солнцеликая Сандра"

Глава из книги А.Малыхиной "Род Куратовых"

Много лет назад, еще в детстве, я впервые прочитала стихи Куратова. Особенно мне почему-то понравились строки о девушке Сандре. «Сердце радующая! Светлое солнце! / Грей и оживляй все, / Что есть под небом! Прекрасная девица!» — обращался к ней поэт в одном из своих стихотворений.

Спустя десятилетия, работая в Национальном архиве нашей республики, я случайно наткнулась на документ, который неожиданно напомнил о «солнцеликой Сандре». На первый взгляд это была обыкновенная объяснительная записка. Но стоило вчитаться, как стало ясно, что передо мной не казенная бумага, а своего рода исповедь человека о своей многотрудной жизни.

Принадлежала эта объяснительная священнику Зеленецкой Богоявленской церкви Иоанну Попову. В 1859 году Иоанн Попов получил указание сложить с себя обязанности священника по ложному навету. С таким положением дел он не захотел смириться и начал ходатайствовать о себе перед священнослужителями Усть-Сысольского уезда А. Щетининым и П. Соколовым, назначенными следователями по его делу. Для них отец Иоанн и написал свое пространное объяснение.

Фамилия Поповы среди церковнослужителей очень распространенная, и вначале я даже не могла предположить, что зеленецкий священник Иоанн Попов доводится возлюбленной первого коми поэта отцом. Позже из клировых ведомостей узнала, что он являлся сыном дьячка Петра Ефимова Попова из Корткероса, а поэтому к его основной фамилии прибавлялось Корткеросский. Родился Иоанн Попов в 1820 году. В 1842 году окончил Вологодскую Духовную семинарию, в 1844 году был рукоположен во священника. Жена его Елена тоже из духовного сословия — ее отец, Алексей Казаринов, служил протоиереем в Усть-Сысольском Троицком соборе. Замуж ее выдали рано: девушке едва успело исполниться 18 лет. Из тех же клировых ведомостей явствовало, что Елена Алексеевна была женщиной грамотной.

Очутившись в Зеленце, помимо чисто церковных обязанностей, Иоанн Попов стал преподавать в церковно-приходской школе, до самой смерти оставался катехизатором. Ему неоднократно поручали вести следственные дела о противозаконных действиях уездного духовенства. В семье священника в 1848 году и родилась дочь Александра.

О других фактах семейной жизни Поповых рассказывается в упоминавшейся уже объяснительной записке. Вот как, к примеру, описывает священник свое трагическое положение после смерти жены: «В 1856 году июня 25 числа Промыслу Божию угодно было лишить меня моей жены и оставить мне на попечение и воспитание трех малолетних детей. Положение жестокое, ибо открылось расстройство везде и во всем, — переворот в жизни необыкновенный, ибо сердце мое получило такую глубокую рану, что оставила меня и сила моя. Вопрос: кто займется с моими детьми — 7-летнею и 6-летнею дочерями и годовалым сыном, кто им преподаст правильные уроки для быта — в обществе вообще и в собственном доме в частности? Нашлось, впрочем, сердобольное лицо — это моя тетушка, вдовая и не имеющая никакого семейства женщина, она хотя темная, однако своею обязательностью была истая хозяйка в моем бедном доме, и бескорыстная, и добрая, и здравомыслящая... С ней, по крайней мере, положение мое было несколько сноснее, но оно продлилось не более года, ибо по прошествии его умерла и она, опять удар! Многочастые и многообразные дела, требующие моих дневных и ночных отлучек из дома, ставили меня в необходимость иметь особу, которая бы постоянно стояла на страже дома и постоянно следила за состоянием детей. Здесь сжалился надо мной тесть мой — усть-сысольский протоиерей Казаринов, он отпустил ко мне свою хозяйку, пожилую дочь... И это выгодное для меня положение продолжалось также не более года, ибо и она по истечении того времени отошла в другой мир, еще вдобавок к скорбям!.. Была взята еще мною хозяйка — тоже свояченица, она вдовая и имела свое бедствующее семейство… но распоряжения ее по хозяйству в доме моем, так как ее тяготило семейство, принудили расстаться с нею в непродолжительном времени, и скорбь время от времени росла на душе...»

Нужно заметить, что, несмотря на свою трудную жизнь, священник не замыкался на семейных проблемах. О его разносторонних интересах говорит хотя бы тот факт, что он собирал материалы о нравах и обычаях зырян, которые хотел отправить в Русское географическое общество. Увы, его планам не суждено было сбыться: 5 мая 1860 года он скоропостижно скончался.

В том же году умер протоиерей Алексей Казаринов, оставив своей дочери Екатерине в наследство дом с мезонином. Его еще помнят пожилые сыктывкарцы. Теперь на этом месте стоит здание, в котором долгое время располагался музей И. А. Куратова. Именно в нем встретились Сашенька Зеленецкая — так звали Александру ее усть-сысольские знакомые — и возвратившийся в 1861 году на родину Иван Куратов. Волею судеб он снял комнату в доме Казариновой. Здесь они прожили рядом более трех лет.

По воспоминаниям современницы Куратова Феоктисты Ивановны Забоевой, «Сашенька была очень красивая, веселая, живая, бойкая девушка. Сестру ее младшую, Еленьку, лет в 16 или 17 выдали замуж за семинариста Покровского. Несмотря на свое сиротское положение, Сашенька была независима по своему характеру и очень самостоятельна, при этом несколько грубовата в обращении. Казаринова за это в семье называла ее “нигилисткой” и шутя грозилась выдать замуж за первого попавшегося жениха».

Это была всего лишь шутка. Сейчас, по прошествии десятилетий, можно только догадываться, делал ли Куратов предложение своей Сандре. Но в любом случае оно было обречено на отказ. Ведь кем слыл Куратов в Усть-Сысольске? Вольнодумцем, бурсаком, человеком, отказавшимся от своего священнического сословия, отвергшим духовную карьеру. Сандра же, будучи дочерью священника, да к тому же еще и сиротой, могла связать свою жизнь только с человеком духовного звания. Получался замкнутый круг.

Вот одно из четверостиший, написанное Иваном Куратовым в 1865 году, в пору их влюбленности:

Только грех один, но тяжкий
На душу я взял.
Мне «люблю» она сказала -
Я не отвечал.

Как и у всех влюбленных, бывали между ними и ссоры, и недомолвки. Одну из них Куратов запечатлел в небольшом стихотворении:

В тысяча восемьсот шестьдесят пятом году,
Четвертого августа, в третьем часу,
Немножко не поладили мы с милой.
Но в тот же год, в тот же месяц,
В тот же день, в тот же час,
Спустя две минуты снова помирились друг с другом.

Как оказалось, ненадолго. 1865 год поэт определил для себя как роковой. Он лишился своей родины — навсегда покинул Коми край. Потерял и свою любимую Сандру. По прибытии в Казань, где ему предстояло учиться в школе полковых аудиторов, отправил письмо хозяйке дома с мезонином. Наверное, спрашивал Катерину Алексеевну и о Сандре. Теперь уже никогда не узнать, сообщила ли Казаринова своему квартиранту о перипетии жизни своей племянницы.

После отъезда Куратова Сашенька отправилась в Вологду. Там ей, сироте из духовного сословия, предстояло просить у епископа жениха себе. Будущего супруга выбрали в Вологодской Духовной семинарии. Им стал Василий Алексеевич Тарабукин. Вероятно, в Вологде они и обвенчались. Неженатого во священника не рукополагали.

Местом службы Василия Тарабукина был определен Преображенский собор в городе Яренске, куда он вскоре и прибыл с молодой женой. Одновременно он преподавал в Духовном училище греческий язык и историю. Подавал большие надежды. В 1869 году у супругов Тарабукиных родилась дочь. Только семейное счастье продлилось недолго: в 1872 году о. Василий Тарабукин скоропостижно скончался, в возрасте всего 25 лет.

Сашенька с маленькой дочкой возвращается на родину. Снова она приходит в дом с мезонином, к своей тетушке, которой поручает заботиться о дочери, а сама начинает искать место, где можно заработать средства на существование. Так она снова оказывается в Зеленце, где по старой памяти ее определяют просвирней при церкви. Здесь она остается на долгие годы. Получала пособие на год из местного попечительства, 18 рублей, и из епархии — 6 рублей.

А между тем 17 ноября (по старому стилю) 1875 года в далекой Средней Азии умирает от чахотки Иван Алексеевич Куратов. Трудно сказать, узнала ли об этом Александра Ивановна. Она более чем на 30 лет пережила его. Все пекла и пекла в церковной сторожке просфоры. И кто знает, может, время от времени, словно печной жар, обдавало ее оставшееся в прошлом горячее, красивое, большое чувство.

Недавно в метрической книге Зеленецкой Богоявленской церкви об умерших я нашла запись за 1906 год: «11 июля умерла, 13 июля погребена священническая вдова Александра Ивановна Тарабукина 59 лет — от катара желудка. Исповедал и приобщал священник Иоанн Покровский с диаконом Аполлоном Шумковым и псаломщиком Николаем Аврамовым. Похоронена в церковной ограде» (НА РК, ф. 254, оп. 1, д. 336, л. 251).

Последнюю исповедь Александры принял ее племянник, священник Богоявленской церкви Иоанн Покровский, сын ее родной сестры Елены.

Анна Малыхина. Род Куратовых: Путешествие по родословному древу поэта. - Сыктывкар: Издательство "Эском", 2009. - 176 с. + 32 вкл.

см. также раздел Тарабукины